Н. В. Успенский
Литературные успехи Г. И. Успенского
Отец Глеба Ивановича ревностно оберегал будущего даровитого писателя от знакомства с бытом простого народа, воспитывая его как настоящего барича, которому строго-настрого внушалось не заводить знакомства с семинаристами, мещанами, тульскими оружейниками, а пуще всего с мужиками. Ему предназначалась блестящая карьера "палатского" сановника, который по сущей правде мог бы сказать своей душе: "Яждь, пий и веселись!". Но вышло наоборот: барство во всех его видах и формах не пришлось Глебу Ивановичу по душе. Лишь только он достиг юношеского возраста, все его симпатии стали неудержимо клониться на сторону простой деревенской жизни, изучению и художественному воспроизведению которой он посвятил все свое оригинальное дарование, достигшее своего апогея в произведениях: "Нравы Растеряевой улицы" и "Власть земли".
Однажды летом Глеб Иванович посетил мою деревенскую квартиру близ города Черни Тульской губернии. Переступив порог, он с неподдельным восторгом воскликнул:
- Боже мой, как у тебя хорошо!.. Экая прелесть!.. Ну, брат, ты поистине можешь назваться счастливейшим из смертных... Вон гуси плывут по реке... Я как-то видел гусей в Петербурге на дворе, где ни единой капли воды не было... Ты не можешь себе представить этих покрытых какой-то сажей несчастных птиц. Я уж думал, глядя в окно, не пингвины ли это какие, о которых так подробно повествует Дарвин... А это, скажи, пожалуйста, кто идет по лугу? - внезапно обратился ко мне с вопросом дорогой гость, глядя в растворенное окно.
- Наш причетник.
- Нельзя ли зазвать его сюда да побеседовать... Небось, водки нужно?
- Устроим все как следует... Эй! Софроныч! Заходи сюда...
- Это кто же такие будут? - входя в мою комнату и указывая на Глеба Ивановича, спросил меня причетник.
- Рекомендую, мой двоюродный брат, сын известного вам делопроизводителя палаты государственных имуществ.
- Боже праведный! Да неужели это сынок Ивана Яковлевича, моего незабвенного благодетеля, который помог мне выдать старшую дочь за волостного писаря...
- Ну, будет об этом толковать!.. Вы лучше расскажите, куда ходили, что видели, слышали?.. Не угодно ли водочки?
- Спаси вас Царица Небесная!.. Ходил я в волостную насчет загону... Никакого толку не вышло... Было одно только перекобыльство... с позволения вашего сказать...
Глеб Иванович разразился неудержимым хохотом и, отозвав меня в соседнюю комнату, сказал:
- Уступи мне это слово...
- Какое? - изумился я.
- "Перекобыльство". Мне хочется вставить его в диалог своих героев...
- Пользуйся им, сколько угодно, тем более что оно мне не нравится...
- Господа! Ради самого Бога, спрячьтесь куда-нибудь... Сюда идет сам атаман-разбойник!.. Он вам покою не даст...
- Какой такой атаман?
- Зарешенный дьякон... из села Голенищей... пьяница - не накажи Господь! Он всех своих родных поголовно в смятение привел...
Вдруг в передней раздался могучий бас:
- Хозяину дома сего - здравия, душевного спокойствия и во всем благого поспешения...
- Пойдем, пожалуйста, посмотрим, что за личность, - радостно проговорил Глеб Иванович, как ребенок, которому предстояла возможность увидать живого льва или тигра.
Едва мы вступили в зал (широкая комната со скрипучим полом), как перед нашими глазами предстала колоссальных размеров высокая фигура с всклокоченными волосами и опухшими глазами, одетая в засаленный темный подрясник.
- Считаю долгом аттестовать себя благородным лицам, - продолжал незнакомец, - отрешенный от должности сельского дьякона вследствие злокозненных ухищрений местного благочинного Иоанн Златоверховников; некогда получал за чтение Апостола на свадьбах по двадцать пять рублей, одевался в порфиру и виссон и, как евангельский богач, говорил самому себе: "Раззорю житницы моя и большия созижду"... Но, между прочим, провидению угодно было допустить, чтобы злоухищрения благочинного села Голенищей превозобладали над моей судьбой...
- Вот тип-то!.. - шепнул мне Глеб Иванович. - Послушай... Отдай мне его...
- А вот каким образом: ты отправляйся на охоту... (ведь у тебя есть ружье) или куда-нибудь гулять... хоть в Чернь... а я займусь этим индивидуумом...
- Как бы тебя этот индивидуум не укокошил в пьяном виде?..
- Волков бояться - в лес не ходить...
- Браво! - сказал я и, вскинув ружье на плечо, вышел из своей квартиры, оставив с глазу на глаз русского Брема с хищным животным, которое предназначалось быть возведенным "в перл создания"...
- Не помешал я тебе, Глеб?
- Напротив, я тебя жду не дождусь... От скуки заказал хозяйке самовар и принялся рыться в твоих бумагах... Ты уж извини... Мне ужасно понравилось начало твоего рассказа под названием: "Сцены на постоялом дворе"... Я никак не мог удержаться, чтобы не продолжать его... Вот прочти, что я написал...
Я просмотрел сценку, начерченную мастерским пером Глеба Ивановича, и дружески пожал ему руку.
- Теперь и ты помоги мне, - сказал он, - у меня в одной повести должны разговаривать мещане... Что ты будешь делать... Никак не могу справиться с жаргоном этих господ...
Опубликовано в сборнике: Успенский Н.В. Из прошлого. М., 1889.