Письмо Успенского Гольцеву В. А. 29 сентября 1885 г .

Виктор Александрович! В письме Вашем для меня оказываются чрезвычайно важными следующие строки: говоря о причинах, заставивших ред <акцию> выбросить страницу о тюрьмах, и указав на цензуру, Вы прибавляете: "в данном случае редакциею руководила уверенность, что неправильная Ваша выкладка могла бы подорвать всю Вашу аргументацию".

Вот это-то Ваше сообщение и важно для меня. Я именно и просил Вас разъяснить мне, цифровые ли ошибки были причиною того, что конец, по-моему необходимый, исчез, или сама аргументация цифр.

Охотно винясь в цифирных погрешностях, - я никак не могу согласиться с редакцией относительно аргументации. Если неверен конец, - тогда вся статья не нужна и ее не следовало бы печатать вовсе, что меня нисколько бы не обидело.

Повторяю, я совершенно согласен с неверностию цифр, - но, для того чтобы страница осталась цела, мне следовало бы оставить только цифры отчета и сосредоточиться только на одной, на цифре прибыло, нимало, по моему мнению, не нарушающей моей аргументации.

Все дело состояло в том, чтобы доказать, что в 600 тысячах прибывающих и вообще циркулирующих по тюрьмам людей, - огромная масса таких преступников, источник преступлений которых какой-нибудь неурожай в деревне, глупые розги вместо того, чтобы дать земли и т. д.

Кто же эти 600 т <ысяч>

Чтобы попасть на скамью подсудимых окруж <ного> суда, надобно обвинительному акту пройти чрез судеб <ную> палату.

Из статьи Хрулева в "Юр <идическом> в <естнике>" вы можете видеть, что 600 000 обвинительных актов нет не может их быть, это значило бы, что на члена судебной палаты пришлось бы по 6 тысяч дел в год по крайней мере.

Следов <ательно>, из 600 000 огромная масса не попадает на скамью подсудимых. Следовательно, могут их посадить, но прокуроры не найдут ничего, кроме голодного брюха, и выпустят.

полным оправданием подсудимых, и, наконец, сама судебная палата (как сказано в статье "Рус <ских> вед <омостей>" по поводу статьи Хрулева) уже после вердиктов, произнесенных окружными судами, кассирует множество решений.

Аргументация моя заключалась только в том, что в этих 600 тысячах находится огромная масса из тех, которых миллионами дерут сначала ни за что ни про что, потому что нет земли, нет хлеба, нет лошади, - из которых потом выделяются уже буйных и жестоких в семье и на миру, - и вот дела мировых судов, - после которых, насидевшись в холодной и расстроившись и в семействе и в хозяйстве, - сотни ж тысяч, но меньшие, совершенствуются дальше, идут на кражу, на воровство со взломом, попадают в тюрьмы, в окружные суды, - а корень-то всего этого - опять-таки простая невозможность существовать, невозможность позорнейшая для России, где земельные порядки должны быть на первом плане.

У меня было начало, средина и конец. Начало и средину можно напечатать, а конец почему-то мог бы все это разрушить. Я этого никак разделять не могу, но охотно соглашаюсь принести повинную в цифр. Да, в моей статье было сказано только примерно, и вот в каких размерах должно считать цифру людей, имеющих какие-нибудь резоны быть в тюрьме, т. е. быть серьезно обвиненными, и цифра эта исчислена в примерно около 100 тысяч, что согласуется и с колич <еством> обвин <ительных> <ебными> палатами.

На этом мы и кончим историю с зачеркнутой страницей. Я остаюсь при моей аргументации, а ред <акция> "Русской мысли" при своем праве вычеркивать то, что, по ее мнению, следует вычеркнуть.

А затем, будьте здоровы, поклонитесь Ив <ану> Ив <ановичу><орому> я буду писать, Соболевскому и примите уверение в искренней моей преданности.

Примечания

Впервые опубликовано в сб. "Архив Гольцева", стр. 25-26. Автограф - в ЛБ.

- "Суды и судебные порядки. Очерк второй. Суды и судебные палаты как обвинительные камеры" ("Юридический вестник", 1885, т. XVIII, кн. 3).