Письмо Успенского Саблину М. А. Июнь - июль 1887 г .

Мне очень жаль, что я сделал неприятность г. Панкееву, но сердиться ему на меня, пожалуй что, и не приходится. Именно мне-то, как заезжему, случайному посетителю незнакомого места, приходится руководствоваться теми сведениями, которые я могу получить от местных жителей, от местной печати, т. е. только на месте. Сам я ничего выдумать не могу. Другое дело доброкачественность этих самых местных сведений. Вот против таких-то местных клеветников г. Панкееву и следует ополчаться. Несколько лет я получал провинциальные газеты и за Каховкой, как за человечьим рынком, следил давно, - и всегда о Каховке печатались сведения неодобрительные, - причем никогда, нигде не встречалось опровержения. Так и на этот раз. Я должен был руководствоваться чем-нибудь в знакомстве с незнакомым местом и точно руководствовался 129 No "Одесского вестника" и статьей в нем "Итоги каковской ярмарки". В моем фельетоне есть и указание на этот No, в примечании. Сожалею, что все, что написано о Панкееве, я также не снабдил примечанием, так как все, что я о нем написал, напечатано в том No "Одесского вестника". Г. Панкеев не протестовал в течение более месяца, - а ведь там хуже написано, чем у меня. Прилагаю вам кусок этого фельетона. Прочитайте сами, что там написано о Панкееве, и посудите, мог ли я, на основании таких местных сведений, сказать, что г. Панкеев дерет, тогда как корреспондент говорит уж о ропоте?

Итак, все сведения о Панкееве заимствованы из "Одесского вестника". Пусть г. Панкеев обличит именно "Вестник" и его корреспондента, и если он точно добрый и порядочный человек, то может в своем протесте против "Одес <ского> вестн <ика>" сказать, что такие-то ложные местные сведения и клевета {Это слово в подлиннике подчеркнуто дважды. - Ред. } и посторонних людей, вроде Успен <ского>, принимать за чистую монету такие-то и такие-то клеветы. Вот именно как должно. А когда он напишет все это, то, если ему угодно, и я извинюсь пред ним печатно, сказав, однако, что откуда же мне брать сведения, раз я приехал на день. Именно за это-то и невозможно обижаться. О том же что на г. Панкеава клевещут, - я слышу первый раз.

Между прочим, он пишет: "убедительно прошу Вас, м. г., дать мне высказаться по поводу тех заметок, которые довольно часто появляются в газетах и на которые я не имею возможности так же часто отвечать... В разное время в наших местных газетах были помещаемы корреспондентские заметки, значительную часть содержания которых составляло возмущение теми ценами на ярмарочные места, которые владелец Каховки берет с ярмарочных купцов и тем разоряет чуть ли не весь уезд". местной, ближе нас, столичн <ых> жителей, стоящей к делу прессы, которая для заезжего человека не может не служить руководством к ознакомлению с новой местностию. И Вы видите, что о г. Панкееве уже давно пишут, и все неблагоприятно. Так он и ополчайся на самый источник клеветы, а не на меня, заезжего человека, который вовсе не виноват, что г. Панкеев небрежет по отношению к местным клеветникам.

Итак, дорогой Михаил Алексеевич, главное вот в чем: сведения о Панкееве не мои, а местные, прямо взятые из газеты и даже значительно сокращенные. Нужно было только указать No "Од <есского> вест <ника>", из кот <орого> я эти клеветы заимствовал. Но все-таки 5 руб. дерут, и такая цена непременно отразится на ком-нибудь. Т. е. купец, с которого дерут так деньги, выручит их на товаре, и напрасно г. Панкеев говорит: "Причем здесь уезд - не знаю". Уезд тут очень при чем; все уплаченное за аренду, как расход, будет выручено с уезда, с мужика. Я охотно извиняюсь пред Панкеевым только в том, что не упомянул об источнике, из которого почерпнуты сведения, и тогда бы он знал, кто собственно на него клевещет.

Затем, вот что нехорошо. Придирается ко мне г. Панкеев, - а это недобрый знак. Каховка оказывается не на правой стороне Днепра, а на левой, и прибавляет, что потому-то она и бойкое место, что на левой стороне Днепра, а не на правой. Я же по глупости и по шарлатанству говорю совершенную нелепость, утверждая, что она "бойкое место", потому что на правой. Это пустая придирка. Не помню в точности, как у меня написано в фельетоне, но там непременно должен быть указан путь, каким я ехал. этим путем ехал г. Панкеев, то и у него Каховка очутилась бы справа, а не слева. У меня именно сказано "по дороге от Херсона вверх по Днепру", - тогда Каховка направо, а не налево. Если ж ехать от верховья, то она будет налево. Но я писал, как ехал, и Каховка оказалась на том самом месте, где ей н быть следует. Если он в самом-то деле добрый человек, то мог же он видеть, как я пишу. По географии она будет на левом берегу, а по моей дороге она будет направо. Затем, вот что верно: это то, что станция Мелитополь действительно ближе к Каховке, чем Александровск. Это верно. Но дело было в том, чтоб указать только удобства пункта для сообщения. Нужно было указать какой-нибудь железнодорожный пункт на Севастопольской дороге, чтобы показать удобства Каховки как центрального места. И сам Панкеев на первой же странице доказывает, что именно потому, что Каховка на левом берегу, она и центральна. Видите, какие пустяки. Я говорю, что о"а центральна и удобна для сходбищ народа, потому что и пароходы и железные дороги близко (сам Панкеев прибавляет еще и лодки), а о" две страницы пишет острот по поводу того, что и самая-то Каховка вовсе не на том берегу, где я ее видел, а на другом. Он старается доказать, что она не там, где я ее видел!

Изволите видеть, как это добросовестно. Затем, есть и прямые глупости. Так, он пишет: "Не знаю, что это за Екатерининская железная дорога, по которой можно развозить рабочих из Каховки по всему Новороссийскому краю и по Крыму. Быть может, г. Успенский имел в вида ветвь от ст. Синельникова до Екатерине слава? Так ведь эта веточка имеет всего протяжение около 150 верст и от Каховки лежит очень далеко, по Крыму же проходит только Лозово-Севастопольская железн <ая> дорога".

Вы видите, милый Михаил Алексеевич, что он опять придирается. Екатерининской дороги-то нет. Екатерининская дорога, - огромная линия верст в 500, - есть та дорога, которая соединяет ст. Зверево (на Воронежско-Ростовской), потом пересекает ст. Краматоровку на Харьково-Азовской, - ст. Синельниково на Лозово-Севастопольской, идет в Екатеринослав и, не помню на какой станции, впадает в путь из Одессы в Киев. Таким образом, по этой дороге можете из Одессы приехать в Ростов, минуя Киев, Харьков, Воронеж, - и имея возможность попасть в Одессу, Николаев, Крым, Ростов, Мариуполь. То есть в самые бойкие места всего юга. Так вот, этой-то дороги и нет, когда вы можете видеть ее в любом дорожнике.

Итак, вот в чем дело:

1) Я вовсе не обижал Панкеева, а обидел его местный клеветник, из которого я заимствовал.

2) Каховка находится на том самом месте, где ей быть следует. Поедешь к ней из Херсона, - будет она стоять направо, поедешь к ней из Киева - будет она тебе налево, и все на том же самом месте.

3) Екатерининская дорога существует вполне.

4) Ст. Александр <овск> действительно дальше Мелитополя, - но ошибка моя в том, что нужно было посмотреть в дорожник и указать станцию более близкую, да и расстояние в 140 верст вовсе не огромное, - народ идет пешком и не такое пространство.

5) Кому попали в карман мои 5 руб. - не знаю и не обижаюсь. И вполне верю, что г. Панкеев совершенно искренен, говоря:

6) "Смешно было бы возмущаться, Мне посоветуют, конечно, отказаться от ярмарочных сборов, подарить их торговцам и тем увеличить их барыши. Но какой это имеет смысл, и уместна ли при таком заключении та гражданская скорбь, которую обязательно выказывают пишущие о каховской ярмарке и которая не простирается дальше и оскорблений".

Лично я его не знаю отдавать половину барышей торговцам, а хотя бы во имя гражданских-то слез, - выстроить бараки для рабочих, ради которых съезжаются купцы, ради которых они платят по 5 р. за "мурью". Ведь ежели ночь или две проберет рабочих дождь, например, до костей, так ведь они возьмут цену в убыток, лишь бы уйти к месту, обогреться и высохнуть. Нет, гражданской скорби тут дело бы нашлось. Но если смешно брать дешевле за то, за что надо брать дороже, - то уж нужно просто брать и молчать. Сам же Панкеев пишет, что уже давно его беспокоят и "обязательно" всё в одном направлении, - а молчал.

вот, милый Михаил Алексеевич. Как хотите. Вы видите, что разговор про берега - глуп. Про Екатерин <инскую> дорогу - и совсем вздор. Про самого Панкеева, - чужое, местное, заимствованное, а не мое. Что ж с ним делать? Я ничего не имею против печатания его протеста,- и видите, что могу дать объяснения. Но я думаю, что было бы для него лучше просто исправить неточности газетных о нем известии, причем он, не делая пустой газетной свалки, прямо бы указал, что "неточные сведения", заимствованные г, Успенским из No 129 "Одесск <ого> вестн <ика>его дать такое-то объяснение. А уж о гражданской скорби и Тряпичкиных - право бы, помолчал.

Датировано по данным о публикации очерка, о котором идет речь в письме

В очередной главе очерка "Под впечатлением поездки по Дунаю" ("Русские ведомости", 1887, No 161, 14 июня) Успенский изобразил землевладельца Панкеева, бравшего втридорога за ярмарочные помещения: Панкеев обратился в газету с опровержением, что и вызвало данное письмо Успенского. Однако ни это письмо, ни опровержение Панкеева в печати не появились, так как для редакции газеты была очевидна правота Успенского.

"Итоги каховской ярмарки".

Тряпичкины - это наименование, заимствованное из фельетона Салтыкова-Щедрина "Тряпичкины-очевидцы", Панкеев употребил по адресу Успенского.