Письмо Успенского Алчевской X. Д. 21 февраля 1888 г .

Простите, глубокоуважаемая Христина Даниловна, что я тотчас по получении Вашего письма не поспешил ответом. Была неотложная работа. Но и не в ней дело, а в том затруднительном положении, в котором я нахожусь относительно необходимости отвечать печатно на полученные мною адресы. Я положительно боюсь делать это так, как бы хотел. Теперь, как, вероятно, Вам известно, приготовляется издание в 10 т. моих книг, дешевые, в 3 р., и не обрати я на себя особенного внимания начальства, - это издание пройдет в цензуре незамеченным. Но если я позволю себе обратиться с благодарностью к обществу в том объеме, как я хотел это сделать, то, уверяю Вас, я тотчас сделался бы самою приметною личностью в глазах петербургского начальства, и с меня бы не спускали глаз. Ведь адрес Оресту Миллеру, составленный в жен <ских> кур <сах> после того, как он вышел из унив <ерситета>, отобран и отобран грубейшим образом, - просто обыскивали ящики в столах и рвали бумаги. Вы не знаете, что это за ужасное место - Петербург. Вот почему я все время не мог ничего нужного придумать и положительно измучился: я знаю, знаю, что мне ответить надо, но погубить дешевое издание - также мне крайне жалко.

И вот что я придумал:

Так как благодарить общество и ссылаться на 25-летний юбилей невозможно, запрещено (юбилей 19 фев <раля> не мог быть празднуем), - то я решился при. драться к избранию меня почетным членом Общ <ества> люб <ителей> росс <ийской> слов <есности> в Москве. Его мне теперь благодарить надо, и вот я написал туда большой ответ, который, когда его напечатают (в "Русской мысли" и в "Рус <ских> вед <омостях>"), будет прямым ответом всем высказавшим мне сочувствие. Но прямо этого мне сказать опять-таки нельзя, не у места, я должен был сделать примечание, в котором перечислил кстати все присланные мне адресы - прибавил и особую благодарность. Это все крайне прискорбно, но ничего иного сделать было нельзя, и даже самое слово адрес пришлось заменить словом письмо. Что прикажете сделать! Но вот что я скажу еще: как только выйдут в свет мои 10 книг,- это будет около октября месяца, я тотчас же напечатаю (в том же формате и тем же шрифтом) в 1 печ <атный> лист брошюру, специально обращенную к публике, где отвечу ей самым достойным образом. И брошюра эта будет бесплатно прилагаться к 10 томам, а в такие места, как Харьков, Одесса, Москва, я разошлю ее в большом количестве экземпляров "на память". Вот что я мог придумать.

Нет, Христина Даниловна, - Вы непременно приняли в этом деле большое участие. Я рад и благодарен всем, - но Вас благодарю больше всех.

В последнее время я очень утомлен, именно беспрестанной, в течение двух лет, подцензурной работой. Главная в ней забота, чтобы не написать того, что надо и что хочешь, - а это действует убийственно. Я чувствую это на себе и боюсь, что раз утраченное, умышленно умерщвленное - не оживет. Вот в чем моя беда. Свирепствуют цензоры и в бесцензурн <ых> изд <аниях>, но писатель-то, работая для них, может сам не стесняться в работе, - "вырезывай, мол!" А здесь заранее, как только взял в руки перо, уж надо думать, чтобы ослабить свою мысль и задачу. Это ужаснейшее дело, гибель и особливо теперь, когда мне надо и можно писать не пустяки. Вот моя участь! Всю жизнь так-то. Когда мне именно хочется и я желаю работать дельно, тут-то я по тысяче причинам должен урезывать себя во всех отношениях: вот даже по совести не могу ответить yf адресы и должен подавлять в себе то, что желал бы

Примечания

Впервые опубликовано в книге X. Д. Алчевской "Передуманное и пережитое", стр. 124-126. Автограф неизвестен.

... написал туда большой ответ... - Имеется в виду "Письмо в Общество любителей российской словесности".

... напечатаю. ..