Письмо Успенского Успенской А. В. 26 мая 1871 г .

Вторые сутки живу в Саратове, и все нет ничего от тебя, друг ты мой милый. В Нижнем я писем не мог ждать и оставил конверт с моим адресом, и все нет ничего, - и особливо мне скучно без писем в Саратове, - гаже и подлей этого города я не видывал, такой пыли, которая буквально душит и которая вовсе не похожа ни на елецкую пыль, ни на липецкую и во сто тысяч раз страшней московской, такой пакости я буквально не видывал. К тому же жара стоит несносная, прямо из холодов попал я в огонь. Прямо с пристани я поехал в какие-то номера (на Верхнем базаре против Петерб <ургской> гостиницы- пусть Григорьев растолкует), - но там оказалось такое разорение, - дом продается с аукциону, никого нету, кроме лакея, - пустыня и такая страсть, что я едва мог передышать ночь. Переехал в другую гостиницу пристани, "Самолет", - здесь номера чище, но вовсе нет той прохлады, какую я найти ожидал, - гостиница стоит на самом берегу Волги, - напротив. В настоящую минуту у меня болит голова от кухонной гари пирогов, перегорелого масла и поганого оркестра музыки, который дерет какие-то польки. Поганей Саратова я не видывал ничего. Ни зелени, ни садика - ничего нет, есть какая-то зеленоватая сволочь около собора, но та вся потоплена пылью непроходимою, - мне кажется, от одной этой пыли ни минуты нельзя оставаться в Саратове, и я понимаю Прокоф <ия> Васил <ьевича>, что он не вынес его. Как бы я был рад получить ваши письма, твои и Григорьева; завтра, - я бы завтра же тронулся вверх по Волге, опять назад до Нижнего и потом в Рязань, а из Рязани прямо поехал бы в Питер за работу. Я отдыхаю душевно и телесно на пароходах - это такая прелесть, - все города мне противны как б <ог> знает что, - пожил бы я в какой-нибудь деревеньке, но одному скучно и долго не уживешься. Как я доволен, что захватил с собой Лекции русской истории, кот <орые> дал мне Битмид, - я их чуть не вызубрил наизусть и, право, пожалуй, осенью выдержу экзамен (поганые польки просто не дают писать - какие-то кларнеты визжат как сумасшедшие...)

Может случиться, что я из Нижнего поеду в какую-нибудь > деревеньку по Нижегородск <ой> жел. дор. и там проживу недели две-полторы. Этого я еще ничего не знаю, мне оч <ень> хорошо ехать и, право, здорово, а главное "для души" хорошо.

Надо как-нибудь пристроиться осенью. Надоело это шатанье и висение на волоске. Сегодня ночью прочту русскую историю еще раз.- я думаю, что она пригодится мне.

Охота писать приходит часто, и я только желаю иметь твои письма, чтобы быть совершенно покойным и писать. Как хорошо, в сущности, без знакомых!.. Дай господи, чтобы осенью поумнее нам жить и расплатить долги, у нас их такая бездна! 1-го июня, к моему истинному горю, ты не можешь получить от Базунова денег, потому что я не мог приготовить ему Разоренья. У меня в голове и повесть к июлю - и необходимость отдохнуть, а времени всего полтора месяца, и нужно доставить роман. Этакие подлецы, канальи! К половине июля я доставлю им что-нибудь, только не Лень. Едва ли я успею, хотя я чувствую, что через недельку могу приняться за работу крепко.

Какие есть на Волге превосходные места! Едешь местами каким-то садом, затопленными кустами - где дорожки - вода, что за прелесть. Я просиживал целые ночи на палубе, потому что сон, который было одолевал меня с начала поездки, прошел, и теперь мне спится плохо ночью, но среди бела дня - отлично, чему я очень рад.

Назад из Саратова придется ехать до Нижнего суток 6 или 5, и я радехонек этому, - я еще лучше рассмотрю Волгу, перед Саратовом <......> {Строка письма в подлиннике вырвана. - Ред. } до Нижнего же гнусна и подла как самая купеческая река - ни кожи ни рожи - одна вода.

Опять поганая музыка, стук чашек, громкие разговоры каких-то уродов, которые, по всей вероятности, татары!

В этой погани и пыли, где сегодня задыхаются или ворочаются в грязи <......>Ред. } где запылены и загажены какими-то лачужками, кабаками, полками, бревнами, навозом и пр <очей> мерзостью превосходнейшие берега Волги. Тут сегодня объявлена "Прекрасная Елена", отчего бегут именно на Волгу подышать свежим воздухом. Пишите мне, ради бога, прошу Вас усердно. Пишите мне Пожалуйста, только тотчас по получении этого письма, чтобы мне не ждать, - жизнь трактирная дорога, а главное - утомительна и действует одуряющим образом. Прощай, голубчик мой глупенький (умная, милая!) Живы ли Вы, цы-пинька? Целую дубинушку. Будь здорова. Молю, р <ади> бога пиши. Как худо без твоих писем и книг. Пиши!

P. S. <......> Ред. } и тогда он может ко мне приехать, если же поселюсь где-нибудь окончательно.

Целую, целую милую.

<одина> на пароходе, который знал Симонова в Харькове и даже жил с ним вместе до женитьбы. Он распространялся <......> {Строка письма в подлиннике вырвана. - Ред. }

Целую дубинушку мою милую.

Примечания

Впервые опубликовано (частично) в журн. "Минувшие годы", 1908, IV, стр. П. Автограф - в ПД.

Год устанавливается по времени поездки Успенского по Волге.

... - Книга "Разоренье", содержавшая и ряд других произведений Успенского, вышла в издании А. Ф. Базунова в 1871 году.

- Имеются в виду "Наблюдения провинциального лентяя", затем составившие третью часть "Разоренья".