Письмо Успенского Неизвестной. 4 июля 1865 г .

Удивительные совершаются со мною дела, - <......> {В подлиннике несколько слов вырезаны. - Ред. } и боюсь, что ни один из моих планов не осуществится.- Ужасно! Я теперь 1000 раз вспоминаю Чернигов, - тот покой и удобства к работе, которые окружали меня там; Вы можете себе представить, что у меня до сих пор по недостатку денег - нет комнаты? Почему я живу в беседке, - где крыша до такой степени накаливается жарко, - что решительно не только писать, - думать невозможно. Купальни за 2 1/2 версты, - кроме того, выйти из дому решительно невозможно, ибо - на улицах существует белая едкая известковая пыль, от которой портится платье, тем паче рожа людская. На днях, впрочем, переедем на квартиру, и тут мне приходится обитать в комнате в 1 1/2 арш. ширины и аршин в 5 длины, - линейка какая-то. Что будет - не знаю, - но писать, без всякого сомнения, буду, - необходимо. Фельетон о Черниг <ове> послал безо всякого изменения, - знаю, что глупо, - но что делать... Ей-ей, нужны деньги, - и уж вовсе не до переделки таких и без того дурацких вещей. Что же Вам еще сказать? О себе я сказал всё - т. е. ничего не делаю и жду погоды; <......> {В подлиннике несколько слов вырезаны. - Ред. } состоянию. Июня уже того. .. и поэтому у них в семействе только и слышишь: да мальчик, ей-богу мальчик!

- Маменька, да оставьте, - гов <орит> Нюня.

- Ей-богу... Что там! Вот нашла церемонии, - дело божее.

-Нюня ходит поэтому по 2 шага в час, и через пороги, через лучинки и соринки, попадающиеся на пути, перелезает, как через Альпийские горы, приподнимая платье спереди и высоко занося ноги, чтобы не оступиться.

Я туда не хожу. Если случится, то единственно за папиросной бумагой, по нищете, впрочем мы не ссоримся - нерасчет, да и незачем.

В Туле меня ругают за фельетон. Хотят и бить и отделывать. Любопытнее всего то, что иногда вся ругань говорится при мне, - ибо моего лица никто не знает, или знают очень немногие. Недавно я встретил здесь своего старого знакомого, с которым мы вместе получали по 25 руб. у Каткова, - и который теперь получает на железной дороге 2400 р. в год. - Этот барин распустил слух, что Успенский здесь, и поэтому иногда на бульваре или в так называемом Эрмитаже я вижу, как на меня смотрит целая куча незнакомых, выпуча глаза, - я прохожу и слышу кто-то сзади чуть шепчет: Успенский- а-а-а и проч. Не могу ire сказать, что и смешно и приятно. Чтоб доставить себе еще больше удовольствия - посылаю недели через две - 2-е письмо из Тулы, - вот подымется кутерьма. Потому народ глуп - очень.

А я жалею, что не видал Т. Теперь нечего вспомнить, т. ё. нечего представить себе: в голове уцелело несколько прекрасных черточек, - а физиономии нету. Призрак какой-то.

Варв <ара> <^офеевна>! Напишите мне о Т., о Д., о себе и обо мне наконец. Что В <Сасилий> Яклич? Видите ли Петрункевича? Он на меня зол. ^;

В Тулу.

Г. И. У.

Против уездного училища, в угольном доме Белевекого подворья, в ниж <нем> эт <аже>.

Пишу небрежно потому, что и жарко и писать нечего.

Примечания

Впервые опубликовано в Полном собрании сочинений, т. XIII, стр. 20-22. Подлинник - в ПД.

... вспоминаю Чернигов...

Фельетон о Чернигове был послан в "Русское слово", где и был напечатан в июньском номере за 1865 год.

В Туле меня ругают за фельетон. - Напечатан в мартовской книжке "Русского слова" в том же году.

... - Имеется в виду работа корректором в типографии "Московских ведомостей", издававшихся М. Н. Катковым.

... 2-е письмо из Тулы... - в печати не появилось.

Т. и Д. - О ком идет речь, не установлено. - очевидно, В. Я- Успенский.