Письмо Успенского Гольцеву В. А. 21 июня 1883 г .

Виктор Александрович! Я уже писал Екатерине Степановне (но еще не имею от нее ответа), чтобы она переговорила с Вами относительно одной моей просьбы. Мне хотелось бы развязаться с г. Лавровым; Это, конечно, лучше всего сделать можно бы так: написать ему три печ <атных> листа и покончить, - но решительно нет ни малейшей охоты делать это. Посмотрите, пожалуйста, какие отношения г. Лаврова ко мне с самого начала. 1) Первый рассказ я обещал дать объемом около двух листов. В таких приблизительно размерах я его и послал, но немедленно же получил от Ек <атерины> Ст <епановны> письмо, в котором она в полном негодовании спрашивает меня: в какое Вы меня ставите положение? Приезжал Бахметьев и сказал, что что ж это такое? Успенский обещал около 2-х листов, а прислал только 3/4 (письмо у меня цело). Я ответил, что этого быть не может и что, вероятно, г. Бахметьев провозгласил меня надувалой, не имея даже корректуры, и точно,- как только рукопись набрали ("Старики"), так в ней и оказалось не 3/4, а полтора листа; если бы я прибавил две страницы, то это и было бы около двух, а не около 3/4. Но зачем же я буду прибавлять две ненужных страницы? 2) Относительно 2-ой статьи ничего особенного не случилось, по кр <айней> мере не помню. 3) Затем летом прошлого года я поехал в Москву продать мою книгу "Власть земли". Лавров купил ее за 300 р. (2400 экз.), и при этом у нас был такой разговор (дело было в июне): - К которому числу нужно доставить рукопись, чтобы она попала в августовскую книгу? - спросил я. Лавров сказал: - К 6-му июля. Это мне было необходимо для того, что я собирался ехать и думал.: если 1-го августа выйдет книга с моей статьей, то, стало быть, мне могут опять дать вперед денег, и я буду в августе обеспечен насчет поездки. Аккуратно 6-го июля (да! мы уговорились, что статья будет в августе непременно, если я пришлю ее в июле 6 ч <исла>) статья моя была в редакции, а около 20-го числа я поехал, полагая, что буду на выставке неск <олько> дней, дождусь книги и поеду далее. В ред <акции> "Рус <ской> мысли" г. Бахметьева не оказалось, он был где-то, потом приехал. Я спросил его: "Что, мол, статья? Печатается ли?" - Он показал мне конверт, в котором она прислана, не распечатанным. Она еще и не читалась, и Лавров на Кавказе. - "Да нам и не расчет печатать ее теперь, для нас лучше поместить ее в ноябре". - Вот самый простой и вразумительный ответ. Для них расчет, а для меня его не должно быть; я должен, во 1-х, отказаться от поездки, ввиду того, что им угодно печатать в ноябре, а не в августе, и, кроме того, должен сейчас же воротиться домой и сесть снова за работу, тогда как я и без того устал. На этом основании я просил Ек <атерину> Ст <епановну> взять мою статью, которая напрасно бы лежала до ноября, так как к ноябрю я мог написать и другую. У меня тоже расчет. А г. Бахметьев опять изволил бранить Ек <атерину> Ст <епановну> и меня, тогда как он первый нарушил условие. В ноябре я решился ждать самого точного уведомления о числе, в которое нужно доставить статью. У меня тоже расчет, чтобы не вздумали отложить ее до января или февраля. Одновременно я получил письмо от Вас и от Лаврова телеграмму, что статья нужна не позже 10. 10-го ноября статья была в редакции, Вы это знаете, и попала в ноябрьскую книгу. Но так как и "От <ечественные> з <аписки>" также налегают на то, чтобы в осенних книгах были мои работы, то за прошлую осень я устал, а в ноябре особенно, я работал без перерыва и в "Рус <ской> мысли" и в "От <ечественных> з <аписках>". В это же время мне надобно было вносить деньги за дом, и я (после напечатания статьи в ноябр <ьской> кн <иге> "Рус <ской> мысли") попросил у Лаврова 500 р. Он их дал и ждал моей работы к янв <арской> <ечественные> з <аписки>", ни в "Рус <скую> мысль", потому что болен, но что первая статья, за которую я примусь, - будет для Русс <кой> мысли. Г. Лавров на это ответил мне тем, что не выслал ни одного экземпляра моей книги, которую он издал, что уж вполне глупо и невежливо. Я точно был болен, и за это колотить человека по малой мере подло. Что я был болен, это доказывает моя поездка на Кавказ, я уехал туда в январе и действительно умер бы, если бы не поехал. Ввиду уж совершенно нелепой грубости я отдал статью в "От <ечественные> зап <иски>", а в ред <акцию> "Рус <ской> мысли" написал письмо с просьбой, чтобы выслали мне счет. Счет я получил только в марте месяце. Это постоянное хрюканье с первой статьи, постоянные появления г. Бахметьева у несчастной Ек <атерины> Степ <ановны> то с уведомлением, что я обманул, прислав 3/4 вместо около двух листов, то негодование за обман по поводу взятой статьи, тогда как. обман сделала ред <акция> "Руе <ской> м <ысли>", не напечатав статью именно в август <овской> книге, как было условлено с Лавровым, то это грубая и глупая выходка - не выслать ни одного экземпляра автору _: изданной книги за то, что он болен, фактически не может писать, наконец какой-то высокомерный тон, взятый г. Лавровым и г. Юрьевым, - все это решительно отбивает охоту иметь с ними дело. Лавров, например, написал мне всего одно письмо, в котором, отвечая на мое предложение писать ему в "Р <усскую> м <ысль>" от времени до времени "Письма из Петербурга", - оканчивает письмо так: "впрочем, у меня так болит голова, что я не сознаю хорошо, что именно пишу". Г. Юрьев, сердитый на меня за выражение - Любим Торцов, - повидавшись с Салтыковым и рассказывая ему своим юродским языком о моем поступке с рукописью: - "деньги взял, рукопись дал, потом взял, напечатал у Вас" - словом, передавая историю по возможности в подлом виде, - на вопрос Салтыкова - "какая рукопись?" отвечал: "Да вот та, где рассказывается про сифилис что-то!" То есть называет рукопись, которая была напечатана именно в "Рус <ской> мысли". Оно не совсем тонко, но достаточно топорно для того, чтобы видеть, что г. Юрьев не считает нужным помнить содерж <ание> <иколаевской> дор <оги> с Михайловским, познакомился с Немиров <ичем>-Дан <ченко>, и тот мне сказал: "я читал последние листы вашей, книги в корректуре". - А я и не знал, печатается она или нет. Когда я по желанию Солдатенкова (К. Т.) писал биографию Решетникова для полного собрания сочинений, то он вручал корректуру артельщику спального вагона; артельщик приходил ко мне утром, отдавал листы, а вечером заходил за ними. Г. Лавров ничего подобного не сделал. Перепутал все статьи, все страницы, весь порядок статей - точно пьяный. В самой средине книги стоит приложение, тогда как у него было подробное расписание статей, и приложение должно было состоять из рассказца, на случай, если книга будет мала.

Между тем я, кроме того, что продал г. Лаврову за 300 р. (20 р. лист, 15 л.),- я дал ему в эту же книгу без всякого вознаграждения шесть печатных листов, то есть на 120 руб. Можно бы хоть одно письмо написать о печатании книги и прислать корректуру! Я всегда ему был благодарен за то, что он не отказывал в деньгах, но прибавлять к ним свиное хрюканье - это излишне. За деньги я отвечал ему работой, и сам делал всевозможные уступки в денежном отношении.

6 печатных листов, кот <орые> я ему уступил бесплатно, даже согласно контракту должны были стоить 120 руб.

Затем, получая по 250 руб. за лист в "От <ечественных> з <аписках>", я брал с г. Лаврова 175, то есть терял гораздо больше, чем г. Лавров. В то время, когда я получал 250 руб. - я напечатал в "Рус <ской> м <ысли>" 4 печ <атных>листа, следов <ательно> - я потерял 300 р.

Да в то время, когда я получал 200 р. ("Старики"), на полутора листах я также уступил 36 руб. Сочтите все это, пожалуйста (120 + 300 + 36 = 456 р.), - это деньги, которые я мог получить непременно (а 120 р. и должен бы был получить), - и Вы увидите, что я не так уж сильно обижал г. Лаврова, как ему кажется. Мои статьи он имел всегда, когда было ему нужно, за исключением прошлого января (1883 г.), когда я заболел, о чем свидетельствует моя поездка на Кавказ, предписанная докторами тогда безотлагательно. Я тогда проехал Москву, ни к кому не заезжая. Таким образом, выходит, что если Лавров мне делал одолжения денежные, то и я ему всячески в этом отношении уступал, делал все возможное в пределах моих средств. Право, я сомневаюсь, чтобы сам Лавров стал отдавать свои статьи по 175 р., когда за них дают 250. Работы он всегда имел, когда нужно. От него же я, кроме денег, получал только свинства, беспрерывные скандалы, устраивае <мые> г. Бахметьевым, упреки в обманах, прямо даже "надул", прислав 3/4 листа, когда на самом деле прислано столько, сколько следует, и т. д. Вот почему я ни переписываться с ним, ни входить в объяснения не желаю, а желаю развязаться. Поэтому-то я и прошу Вас подумать и ответить мне, если возможно: нельзя ли мне будет писать в "Рус <ском> кур <ьере><аза> в месяц, так, чтобы каждый фельетон обходился в 35 руб. при той плате, какую обыкновенно платите всем. По моему расчету, если я начну это дело с 1-го авг <уста>, то к 1-му января я уплачу Лаврову весь долг сполна. Я бы мог войти в соглашение с "Вес <тником> Европы" или "Делом", - но это повредит в моих отн <ошениях> к "От <ечественным> з <апискам>". Деньги эти я брать не буду, и они будут поступать прямо в кассу "Р <усской> м <ысли>" каждый раз или сразу в конце года. Это первое. А второе вот еще что: кроме путевых заметок, которые я буду безостановочно тянуть в "От <ечественных> з <аписках>" до конца года, - у меня есть несколько фельетонов под общим заглавием "В ожидании лучшего". Нельзя ли напечатать их в "Рус <ском> чтобы г. Ланин заплатил за них капельку побольше, чем обыкновенно.

Вот моя к Вам просьба. Пожалуйста, ответьте, когда можно.

Ст. Чудово, Н <иколаевской>

Примечания

Впервые опубликовано в сб. "Архив Гольцева", стр. 11-15. Автограф - в ЛБ.

Первый рассказ... - "Старики", см. письма 75, 77 и примеч. к ним.

- "Равненье "под одно".

... книгу "Власть земли" - см. письмо 78 и примеч. к нему.

... отдал статью в "Отечественные записки"...

- Замысел не был осуществлен.

... писать... литературные обозрения... - В газете "Русский курьер" были напечатаны только фельетоны "В ожидании лучшего (Очерки, заметки, наблюдения)".