Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Я"

1. Кой про что. 1. Последнее средство

Входимость: 2. Размер: 23кб.

Часть текста: ее без всякого снисхождения. - Так, так! - хвалили его. - Держи тепло-то ровней, оно что теплее, то лучше! И доброволец, весь красный от жару, усердствовал из всех сил; поминутно он гремел чугунной заслонкой и швырял в огненную и трескучую пасть печки маленькие сосновые поленцы. Какой-то молоденький приказчик, какой-то молодой солдат, еще какой-то купеческого образа и подобия человек и простой мужик, примостившись у двери, отворенной в то отделение, где топилась печь и откуда шло тепло, занимались чтением газеты и разговорами. Читал молодой рослый солдат в новой красной фуфайке. Читал он "листок", начиная с первой строчки, и, по-видимому, не желал прекратить чтения, не дочитав газеты до последней строки; начав передовицей о замыслах Англии против России, он без передышки после точки, заканчивавшей передовицу, и не меняя интонации, стал путаться языком в придворных известиях, потом в городских происшествиях, потом в иностранных новостях и, наконец, достиг судебной хроники. Слушатели очень внимательно следили за чтением и не столько за смыслом прочитанного, которого и действительно было не особенно много в листке, сколько за трудной работой, обнаруживавшейся в лице и губах не раз вспотевшего чтеца. Наконец он добрался и до конца судебной хроники, в которой очень кратко пересказан был один из многочисленных в последнее время земельных процессов и который по обыкновению сопровождается действием...

2. Новые времена, новые заботы. 8. Три письма

Входимость: 3. Размер: 110кб.

Часть текста: второй месяц мне не присылали денег, и это обстоятельство, понемногу раздражая меня напрасным ожиданием, наконец довело до значительного расстройства именно в тот унылый осенний вечер, пятнадцать лет тому назад. Все мне было противно, пошло, тоскливо и враждебно. Отвратительны были всхлипывания квартирной хозяйки, доносившиеся из кухни: эта старая дура вот уже шестой месяц, то есть все время моего пребывания в ее скверных комнатах, "разъезжается" с своим возлюбленным, хромым портным, подряд шесть месяцев они каждый день напиваются пьяны, плачут, ругаются и засыпают тут же в кухне, поникнув головами на стол, а с утра вновь начинаются упреки, слезы, похмелье, пиво, словом - полное прощание. "Иди, иди! сделай одолжение!" - утирая нос грязным подолом, хрипела хозяйка... "И уйду! Раззорительница моя! Уй-ду!.." - "Иди, иди!" - "Уй-ду! У-у..." И это с утра до ночи, и никто не уйдет, и оба целый день пьют и в самом деле разоряются. Так бы вот пошел и разогнал их в разные стороны... Сердила меня и эта засаленная нищенская комната, и эта кровать, на которой нельзя было повернуться мало-мальски...

3. Из цикла "Очерки переходного времени". V. Заячья совесть

Входимость: 3. Размер: 45кб.

Часть текста: будущее народа и в чем состоит действительное благо. Только щекотулка не поддается пытливости вашей! ...Может быть, вы, пишущие и обдумывающие, и есть патриоты истинные, но наверное в числе меньшинства, за громадным большинством подавляющим. Вдревле бог поддержал Савла: "Савле, Савле! Что мя гониши? Трудно тебе противу рожна прати!" Следовательно, оказал поддержку: "Знаю, мол, что тебе трудно, однако - крепись!" А нониче из тьмы большинства то же самое слышите вы глас, только это глас зла!.. ...Много я в жизни претерпел разных ролей и ничего не нашел; рад, что семейство не помрет с голоду, - но и на этот спокой я уже впоследствии только согласился, то есть со взглядами мыслящих в большинстве: "не та честь, которая честна, а та, которая в кармане видна". А в прежнее время я все смотрел на расхищение бога по своим карманам, смотрел болезненно и бессильно. Скорбела моя душа, и даже проект обнародовал о благе, надеялся на сильных, и славных, и именитых; только сильные эти думали о себе, а не о благе, и все разрушилось! А как все разрушилось, так и сильные стали рыться на пепелище, как после пожарища, ища золота или чего порядочного, и дорылись до моего проекта, да люди-то все тончайшие для своего только блага; для них, подобно Наполеону Третьему, - Хоть весь свет в огне гори, Лишь бы быть мне в Тюльери! А ведь время идет, и прошло двадцать лет, и как я воротился в свою сторону и увидел: думали, что вечные столбы тысячелетия простоят, и никто насчет их пригодности не любопытствовал, и так, мол, прочны для здания, - и что же? Их уже червь подточил, тот самый червь, который на пепелище-то потом рылся, после разрушения-то и пожарища, червь-то, разрушитель всего, и подточил столбы вековые! ...Печатание же о крестьянском быту - все бесполезно; сколько ни пишите, бумага все терпит, а зло идет...

4. Нравы Растеряевой улицы. Часть 2.

Входимость: 3. Размер: 25кб.

Часть текста: и проч. По ходу дела Прохор Порфирыч тоже был жидомор, но жидомор чуть-чуть не благородный, вежливый, что, впрочем, с большею подробностью мы увидим впоследствии. Мысль о разживе не покидала его: то представлялось ему, что идет он по улице, вдруг лежат деньги, "отлично бы, хорошо", - сладко думал он. По ночам ему снились тоже деньги. Кто-то выкладывал перед ним вороха и сизых и серых бумажек и говорил: "получай!" Прохор Порфирыч в ужасе раскрывал глаза и узнавал свою холодную комнату... - Ах, чтоб тебе провалиться! - с досадой вскрикивал он тогда. А времена все трудней становились. Помещики съежились; опустели трактиры, цыганские певицы напрасно поджидали "графчика", зевая и пощипывая струны гитары. Торговля приутихла всякая: рабочие, наподобие Зуева, шли охотой в солдаты. Шли также и неохотой. - Ах, теперича бы силенки! Ах бы хоть немножечко!.. - тосковал в эту пору Порфирыч. Во время такой страстной жажды лишнего гривенника, своего угла, вообще во время жажды обделывать свои дела умер растеряевский барин (отец Прохора Порфирыча). Дело случилось темным вечером. Поднялась суматоха, явились душеприказчики, дали знать Порфирычу. При этом известии в глазах его сразу, мгновенно прибавилась какая-то новая, острая черта, какие являются в решительные минуты. Он сразу понял, что настало время. Одевшись в свое драповое пальто с карманами назади, он почему-то поднял воротник,...

5. Новые времена, новые заботы. Примечания

Входимость: 2. Размер: 43кб.

Часть текста: новые заботы. Примечания ПРИМЕЧАНИЯ Печатается по тексту последнего прижизненного издания: Сочинения Глеба Успенского в двух томах. Том первый. Третье издание Ф. Павленкова. СПБ., 1889. Под названием "Новые времена, новые заботы" Успенский объединил в собрании сочинений девять очерков и рассказов, впервые опубликованных в "Отечественных записках" 1873-1878 годов. При публикации в "Отечественных записках" часть очерков (1-4) входила в серию "Люди и нравы", другие печатались самостоятельно. В 1879 году восемь очерков цикла были переизданы Успенским в составе двух сборников: "Из памятной книжки" и "Из старого и нового (Отрывки, очерки, наброски)". Здесь (в отличие от журнальной публикации, где порядок очерков был иной) очерки были напечатаны в той же последовательности, что и в будущем цикле, но очерк "Больная совесть" во второй сборник не вошел; вместо него на предпоследнем месте (перед рассказом "Голодная смерть") был перепечатан рассказ "Парамон юродивый" (см. т. 1 наст. издания). Название цикла ("Новые времена, новые заботы") появилось лишь в первом издании собрания сочинений Успенского (СПБ., 1883, т. III); но и здесь очерк "Больная совесть" еще не входил в цикл, а печатался в качестве приложения к нему. Лишь при подготовке писателем второго издания собрания сочинений (СПБ., 1889, т. I) композиция ...