Поиск по творчеству и критике
Cлово "1913"
Входимость: 3. Размер: 56кб.
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Входимость: 1. Размер: 76кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 3. Размер: 56кб.
Часть текста: А. С. Алексей Михайлович (1629-1676) - русский царь с 1645 по 1676 г. Алчевская Христина Даниловна (1843-1920) - украинская общественная деятельница в области народного просвещения. - "Что читать народу?". Алябьев Н. И. - с 1872 по 1876 г. издатель журнала "Грамотей". Анна Васильевна - см. Бараева А. В. Анна Ивановна - см. Кулакова А. И. Анненков Павел Васильевич (1813-1887) - критик и историк литературы, редактор первого научного издания сочинений Пушкина. Анненский Николай Федорович (1845-1912) - статистик и публицист народнического направления. Антонова А. Г. - ростовщица. Антонович Максим Алексеевич (1835-1918) - публицист, литературный критик демократического направления. А н у ч и н Дмитрий Николаевич (1843-1923) - известный геолог, этнограф и археолог; в 1880-х гг. активный сотрудник "Русских ведомостей". 544. Апсеитова Зинаида Степановна - жена Г. А. Лопатина. 294 (3. С), 684. Аптекман Дора Исааковна (р. 1852) - участница народнического движения, врач, близкая знакомая семьи Успенских. - "Из записок земского врача". - "Годы учения". 342. Аристов Н. Я. (1836-1882) - публицист, историк. - "Афанасий Прокофьевич Щапов". Аркадий - знакомый Г. И. Успенского. Арсеньев Константин Константинович (1837-1919) - публицист, критик, активный сотрудник "Вестника Европы". Артоболевский А. Н. - издатель-редактор газет "Гласный суд" и "Самоучитель стенографии" в 1866-1867 гг. "Архангельские губернские ведомости" - издавались с 1838 по 1917 г. Архипов П. П. - заведующий переселенческой станцией в Тюмени. Ашинов Николай Иванович. Ашкинази Михаил Осипович - журналист и переводчик. - "La terre dans le roman russe" ("Земля в русском романе"). Бажин Николай Федотович (1843-1908) - писатель. Базунов Александр Федорович (ум. 1876) - издатель и книготорговец. Баймаков Федор Петрович (1831-1907) - издатель "Финансового обозрения" и "С.-Петербургских ведомостей". Байрон Джордж Ноэль Гордон (1788-1824). "Бакинские известия" - газета,...
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Часть текста: произведения и входят в состав данного тома настоящего издания. Успенский был недоволен третьим томом собрания своих сочинений. "Я третий том не уважаю, - писал он В. А. Гольцеву 19 февраля 1891 года, - для меня он надгробная плита, издание, вынужденное нуждой, крайней необходимостью не поколеть с голоду". Редакторская работа над томом велась Успенским в большой спешке. Писатель желал избежать цензурных осложнений, поэтому многое из текста выбрасывал и переделывал, он перерабатывал свои старые произведения, давая им место в книге,- и делал это не всегда удачно. Сказанное особенно касается цикла "Очерки переходного времени", в который Успенский объединил произведения, написанные за тридцать лет его литературной деятельности и не вошедшие ни в первое, ни во второе издания сочинений. Мотивировка такого объединения дана Успенским в предисловии к циклу следующим образом: "Основанием этому была та несомненная особенность русской жизни, вследствие которой "переходное время" стало в последние тридцать лет как бы обычным "образом жизни" русского человека". Нельзя не видеть, что при правильности, в целом, такого определения оно имеет чересчур общий характер и весьма условно помогает объединению самых разнообразных очерков и рассказов о "переходном времени". Успенский в этом цикле касается неурядиц крестьянской жизни, проблемы интеллигенции, взаимоотношений между "образованным обществом" и народом, описывает свои впечатления от поездок на Кавказ и в Царьград, помещает путевые записи, сделанные "на проселочной реке" в глубине России, и т. д. Разнообразная тематика цикла, однако, имеет общее содержание в главном...
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Часть текста: теперь я работал над очерками, прерванными закрытием журнала, и, следоват <ельно>, должен бросить, - конечно, на некоторое время, - матерьял, приготовленный на май, июнь и июль. Со временем, быть может, я и переработаю то, что осталось недописанным, но сейчас начинать другую, новую работу, когда и старая еще не вышла из головы, мне трудно, да и выйдет она нехорошо: Мне бы теперь хотелось воспользоваться тремя летними месяцами, чтобы немного отдохнуть, полечиться, почитать и перечитать вновь все, что написано по поводу моего издания, словом подумать о многом и приняться за работу осенью. К 15-му сентября я могу обещать Вам вполне законченную повесть, листов около 4-х. Я бы написал ее не спеша на этот раз, это необходимо, время так сложно. В "Отеч <ественных> зап <исках>" за последние 2 года я получал полистной платы 250 р. Эта высокая плата назначена была, вероятно, потому, что я работал в "Отечественных з <аписках>" с самого основания журнала. Желать, чтобы и "В <естник> Е <[вропы>" платил мне такое же вознаграждение, - я не имею ни права, ни намерения и, даже...
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Часть текста: и "предания" - все это приходилось мне делать самому, - на новом, пустом месте, на камени голом, приходилось собирать крупицами, по зернышку содержание жизни, которая бы этот угол наполнила, - и вот все эти зерна брались из тех минуточек хороших впечатлений, которые выпадали на дороге знакомства с людьми этого типа, и всегда мгновениями. Не успеешь обрадоваться, не успеешь сказать: "Ну, вот теперь все-таки чувствуешь, что что-то можешь и должен", - и сейчас же расстаешься; все у меня расхищено: осталась одна виновность пред всеми ими, невозможность быть с ними, невозможность неотразимая, - осталась пустота, холод и тяжкая забота ежедневной нужды, - вот! Теперь на меня находят такие минуты, - что я по три, по четыре дня не могу двинуться с места, слова сказать. Третьего дня я был один в деревне, в пустом доме, и дня два-три находился все в этаком угнетенном душевном состоянии. Так, третьего дня я дошел до такой степени нервного расстройства, что ночью, во время бессонницы, меня обуял какой-то непостижимый страх, что-то вроде какого-то припадка, - я стал звать прислугу, стучал поленом, чтобы меня услышали, наконец, смешно сказать, открыл форточку и во. всю мочь стал звать народ - точно меня...
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Часть текста: что я нарочно посылал в гостиницу человека сказать, что ночевать я не буду. Переполох, который произошел в гостинице, заставил меня немедленно уехать домой: я думал, не дали ли они знать о моем исчезновении по месту жительства в Чудово. Возвратясь в Чудово, - до сих пор не собрался извиниться перед Вами и Ольгой Ивановной, - потому что сразу ж по приезде попал в нелепейшую и неприятнейшую историю: за день до моего приезда, в полночь, к сельскому старосте явился какой-то проходимец и потребовал составления обо мне протокола. Назвался он агентом тайной полиции и составил протокол в таком смысле, что я социалист и что у меня подручные, что мы собираемся на какой-то мыз в 6 верстах от Чудова. Все это вздор, - но в деревне этот вздор ужасен, - просто житья нет, и ни днем, ни ночью не знаешь покою; ко всему этому - доноситель оставлен следователем в его канцелярии в качестве писаря, а этим и самый донос его получил в глазах народа вероятие. Просто ужас что за жизнь. Простите, пожалуйста! Я истинно был рад встретить Вас таким, как Вы были, хоть мне и грустно, потому что я очень устал и состарился. Я просил Вас о том, чтобы похлопотали Вы об "Устоях" у И. И. Баранова. На этих днях в Москве будет Михайловский с Кривенко (на котором лежит все бремя редакц <Сии>). Не можете ли Вы дать Кривенко какое-нибудь рекомендательное к Баранову письмо? У Баранова живет Ваш сотрудник В. Пругавин (которого я лично не знаю). Так не можете ли дать письмо к этому Пругавину, чтобы он предварительно переговорил с Барановым о деле Кривенко, - выхлопотать ему свидание с И. Ив. Во всяком случае, - не откажите пособить чем можете. "Устои" - издание артельное, ни хозяина, ни работников нет, и надо ж в...
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Часть текста: и отобраны мои письма. Я ничего особенного не знаю за собой, но почем знать, что было в письмах, а теперь такие тревожные времена. И эта тревога по случаю ареста моих близких знакомых тянется целый год, - арестуют Кривенко, который жил вместе со мной в одних комнатах, затем арестуют Эртеля, который жил там же и бывал у меня часто, потом закрываются "От <ечественные> з <аписки>", оставляя не одного меня на улице, а теперь вот осенью раз за разом целых пять случаев ареста и обыска у самых близко знакомых мне людей. Все это меня так угнетает и притом так давит, что последнее время я положительно чувствую сильнейшее нервное расстройство. Я не думаю, чтобы эти аресты повредили мне, но мне все эти люди были близки как знакомые. Постоянно остаешься в пустыне и один, не с кем сказать слова. Чтобы хоть мало-мальски разъяснить себе причину этих обысков и арестов, я в течение последнего месяца должен был по крайней мере раза четыре съездить в Москву - в Петербург, приезжать на час - на два, чтобы ехать опять то в деревню, то опять в Москву. Теперь я немного пришел в себя. От всего сердца приношу Вам самое искреннее извинение в неприятностях, сделанных Вам. И теперь решительно могу сообщить Вам следующее: 8-го ноября я должен буду читать на литер <атурном> вечере в пользу Фонда. Если бы я не был обязан Фонду, я бы решительно не...
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Часть текста: художественны, - тогда другое дело. Но меня знают здесь как-то особенно, как человека, имеющего в России какое-то значение, - вот что беда! Буфетчик, горничная на пароходе, доктор - все могут идти в город, в Рущук (самый центр теперь борьбы), - если же приду я, то меня не могут оставить так, сидеть где-нибудь в саду и пить пиво; меня они должны, и не могут этого не сделать в своих видах, превознести выше облака ходячего, о чем я сто раз был извещен. Напр <имер>, в прошлом году мне (только по слухам, что я буду) была нанята в Филиппополе от города квартира. Они жаждут чего-то истинного и думают, что я скажу им. Вот где драма, мое глубокое душевное расстройство, горе, от которого я положительно едва жив... {Второй лист письма утерян. - Ред. } Тихомиров и его книга Россия (я посылаю ее Вам на франц <узском> языке) -настольная книга ренегатства. Следов <ательно>, мне выйти на берег - это значит получить овации от страны, кот <орую> я люблю и которая меня якобы глубоко уважает, - и, следов <ательно>, пропасть в самой России, так как я сам в 4 поездки по Дунаю имел удовольствие познакомиться с множеством русских шпионов, настоящих, устраивающих революции, восстания на русские деньги. Яд, подлецы, даже возят - и не смеешь пикнуть, некуда выскочить; они, шпионы (все это имеет непосредственное сношение к Катковым, которого, кстати сказать, все они ругают подлецом. Подробно скажу потом)... Вот положение, и Вы меня поэтому не осуждайте. Я столько тут пережил мук, что и рассказать невозможно. Словом, тут нужно решаться на самые рискованные вещи. Я сразу не мог этого сделать, - но непременно там буду, только мне нужно сообразиться и списаться и сделать так, чтобы "русская партия" (т. е. все катковство, делающее восстания, яды и эмиграцию и т. д.) забыла, что...
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Часть текста: Письмо Успенского Нефедову Ф. Д. 26 мая 1888 г . 187 Ф. Д. НЕФЕДОВУ 26 мая 1888 г. <д. Сябринцы> Филипп Диомидович! Простите, что так поздно отвечаю на Ваше любезное и радушное письмо. Искреннее Вам спасибо! Ваше приветствие я принимаю с особенным удовольствием: сами Вы знаете, что такое литературный труд, да еще такой поистине изнурительный, как мой. Я ведь без передышки писал чуть не день и ночь, а последние годы дошел до полного изнурения. Я думаю, что это все видели, и рад душевно, что снисходят этому. Осенью выйдет дешевое издание моих книг <Ш частей 3 руб.>, и Вы, конечно, получите полный экземпляр тотчас по выходе. Будьте здоровы, поправляйтесь. Большое спасибо еще раз. Ваш Г. Успенский. Примечания 187 Впервые опубликовано в "Русской мысли", 1913, 13, стр. 44-45. Автограф неизвестен. Написано в ответ на письмо Ф. Д. Нефедова от 8 апреля 1888 года (не опубликовано, хранится в ПД).
Входимость: 1. Размер: 76кб.
Часть текста: какое мы составляем по их произведениям. Во время творчества идей, звуков, образов мы становимся несколько выше нашей средней личности. Мы как бы уходим в маленькую горную часовенку, отгороженную от наших будней. А затем, "когда не требует поэта к священной жертве Аполлон", мы опять спускаемся с этих вершин, которые,- велики они или малы,- все-таки составляют высшие точки нашего личного существования. Иной раз этот обычный уровень очень удален от вершин, и вот почему так часто первое впечатление при встрече с писателем - бывает легкое движение разочарования: нам трудно связать в одно целое наше идеальное представление с реальною личностью. Но бывают дорогие и редкие исключения, когда оба эти представления совпадают вполне и нераздельно. Таким именно исключением был Глеб Иванович Успенский. Во второй половине восьмидесятых годов я жил в Нижнем-Новгороде, и среди моих близких знакомых был провинциальный писатель, который в то время вел литературный отдел в одной из приволжских газет. Всякий, кто жил уже сознательной жизнью в то смутное и туманное время, помнит общий тон тогдашнего настроения. У так называемой интеллигенции начиналась с "меньшим братом" крупная ссора (о которой последний, впрочем, по обыкновению даже не знал). Хотя Успенский никогда не идеализировал мужика, наоборот, с большой горечью и силой говорил о "мужицком свинстве" и о распоясовской темноте даже в период наибольшего увлечения "устоями" и тайнами "народной правды",- тем не менее в это время он всей силой своего огромного таланта продолжал призывать внимание общества ко всем вопросам народной жизни, со всеми ее болящими противоречиями и во всей ее связи с интеллигентною совестью и мыслью. Так что с реакцией против мужика начиналась реакция и против Успенского: к нему обращались запросы, упреки, письма. В одной из своих статей в...